Я это сделала - я его написала. Целиком. На это ушло три месяца и 3,5 вордовские страницы вместо двух дней и одной страницы, предполагавшихся изначально. Критика приветствуется. Да, я именно о вас говорю, вы правильно поняли.
На похороны Штова Сакрема явились не только жители его родной деревни, но и двух соседних, а также особо любопытные понаехавшие городские. Не то, чтобы это было новым событием - Штова хоронили каждый год, и жители деревни уже привыкли. Ежегодно воскресающего Штова хоронили каждый раз заново со всеми полагающимися ритуалами пятый год. Новая традиция уже успела стать знаменитой в округе. Деревенский староста, глядя на собравшуюся толпу, размышлял, сколько на всем этом можно заработать. Семья Штова, по разным причинам отказавшаяся хоронить его в очередной раз, отстутствовала, но это никому не мешало. Сам Штов сидел рядом со своим гробом и принимал соболезнования в связи с безвременной кончиной. Он откровенно наслаждался происходящим. Клавус Стори, совмещавший в себе врача, судью и деревенского священника, исходил бессильной злобой, глядя на покойного. Бушевавшую в груди его ярость выдавал лишь скрип зубов, и селяне, хорошо его знающие, нервно оглядывались на этот звук.
читать дальшеСвое первое воскрешение Штов приурочил к свадьбе своей вдовы, кою благополучно и сорвал. Формально, Штов был мертв, и его вдова вольна была выходить замуж за кого пожелает. Формальности однако не учитывали появления на свадьбе покойного мужа, возмущенно высказывающего все, что он думает по поводу благоверной супруги, снова собравшейся замуж спустя полгода после его смерти. Через год все повторилось. Клавус, исполняющий на правах священнослужителя отправление всех обрядов, признал свое поражение на второй попытке провести церемонию. От третьей он Делию отговорил к большому разочарованию селян - они уже начали делать ставки. Но Клавус сказал решительное нет, долго беседовал с Делией и ее избранником, и дал свое благословение на жизнь во грехе. А также наложил охранительные чары на дом, не пропускающие внутрь призраков. И Делия, и Штов остались недовольны таким поворотом. Штов специально воскрес на третью годовщину своей смерти, дабы пояснить неуемному священнику, в каком месте он неправ.
С того самого разговора отношения Штова и Клавуса были испорчены навеки. Однако это все равно не освобождало Клавуса от обязанности проводить церемонию похорон. Профессиональная гордость, а также вредность и упрямство не позволяло ему скинуть это дело на собратьев по ремеслу из соседних деревень.
Придумать поводы для воскрешения в четвертый и пятый раз было уже непросто, но Штов и при жизни не боялся сложностей.
В этом году похороны были уже совсем не похожи на похороны, если не считать традиционного погребального костра, в котором, правда, не горело ничего, кроме дров.
На расставленных вокруг деревянных столах в избытке наличествовали еда и питье, преимущественно алкогольное. Никогда прежде традиционное похоронное застолье не проходило с таким размахом. Ломящиеся столы Клавуса не вдохновляли и аппетита не пробуждали. Желание выпить отступило перед совместными усилиями здравого смысла и ответственности.
Штов, отвлекшись от бесконечной череды бесед и уклончивых ответов на вопрос, что же все-таки на самом деле там, высказал ему свое одобрение.
- А хорошо получилось, - поделился он с Клавусом, улучив момент.
- Я старался, - мрачно отозвался тот.
- На следующий год можно будет развернуться пошире.
Клавус задумчиво смотрел на покойника и пытался сообразить, как бы потактичнее начать.
- И долго ты еще собираешься воскресать? - спросил он в лоб после недолгих размышлений.
Штов пожал плечами в своей наиболее раздражающей манере и отправился беседовать с гостями дальше.
Клавус осмотрелся по сторонам. Справа пронзительный женский голос вещал о том, что подобное поведение покойников после смерти недопустимо и давно пора с этим что-то сделать, пока с него не начали брать пример другие. Клавус, боясь, что его втянут в разговор, поспешил отодвинуться подальше от источника пламенной речи. Слева наехавшие городские осуждали недостаточную торжественность церемонии. А откуда-то позади тихие голоса, непонятно зачем, делали ставки на воскрешение в следующем году. Клавусу казалось, что и так всем было ясно, что Штов продолжит устоявшуюся традицию. Дети обступили тлеющий погребальный костер и жарили каштаны. Клавус закрыл глаза и меланхолично попытался ни о чем не думать.
И именно тогда, когда у него кажется начало что-то получаться, кто-то толкнул его.
- Это он, - смутно знакомый парень поспешно указал на парящего тут же Штова. - Он попросил.
И также поспешно удалился.
- А кто это? Знакомое лицо? - озвучил мысли Клавуса Штов, глядя вслед уходящему.
- Понятия не имею, - устало ответил Клавус. - Чего ты еще хочешь?
- Пора бы закругляться? И меня раздражают эти дети. Можно их больше не пускать на похороны. Они портят торжественность.
- Увы, - с изрядно большим злорадством, чем планировалось, ответил Клавус.
Штов проворчал что-то неразборчиво-нецензурное.
- Я подумал устроить на следующий год сюрприз и не воскрешаться, - по секрету сообщил он. - Дам вам маленькую передышку.
- А выдержишь? - полюбопытствовал Клавус.
Покойник нехорошо улыбнулся.
- Думаю, я найду, чем заняться.
Он, конечно, врал. И даже не особенно убедительно. Клавус тоже не стал притворяться, что поверил ему.
Костер догорал. Подходило время для заключительной части. Штов заметно приуныл, а Клавус пару секунд поразмышлял о том, что загробная жизнь должно быть куда скучнее, чем он представлял. Остатки погребального костра опустили в заготовленную яму, и Штов встал на край ее. Прощальное слово покойника было новшеством, пришедшемся народу по душе. Клавус стоял так далеко, как только позволяли приличия жрецу, ведущему церемонию. Ему надлежало произносить речь следующим. Традиционная речь не подходила, но Клавус еще в первый раз переделал ее. Покойнику она нравилась. Он каждый раз оставался послушать. Сейчас он тоже внимал с раздражающим вниманием. Толпа тоже внимала. В какой именно момент речи Штов исчезал - было загадкой, и ей же и осталось. На последнем слове Клавус, бросив взгляд в ту сторону, где стоял покойник, предсказуемо его там не обнаружил. Захоронение, упокоение и уход покойника не помешали торжеству продолжиться. Пива оставалось еще много, и вечер выдался на диво хорош. К сожалению, Клавус не мог насладится им в полной мере, несмотря на упокоение покойника и похвалы зашедших на огонек коллег, рассыпавшихся комплиментами его речи. Клавус подозревал, что они на ним смеются.
Деревня была пуста - почти все были на похоронах, однако у самого своего дома Клавус неожиданно заметил Делию. Вдова свежезахороненного Штова была задумчиво-печальна. Говорить с ней Клавусу тоже не хотелось. Он резко свернул в переулок и без особой надежды подергал дверь трактира. Дверь открылась.
С минуту Клавус взирал на сидящих за столом трактирщика и Штова молча.
- Дверь запереть стоило, - высказался, наконец, он.
Штов сделал широкий жест рукой.
- Присоединяйся.
Клавус так и сделал. Трактирщик, похоже это действительно был трактирщик, щедро налил ему какой-то мерзко-пахнущей жидкости. Он был как будто смутно знаком, но Клавус был уверен, что видит его впервые.
- Что это значит? - поинтересовался Клавус, когда стало понятно, что никто не собирается ничего говорить.
- Я не могу уйти до заката. Пока светит солнце, ворота закрыты, - неохотно объяснил Штов.
- И ты каждый год проводишь вечер здесь? - уточнил Клавус.
Штов не ответил. Трактирщик пожал плечами и подлил еще выпивки, хотя Клавус пока даже не притронулся к ней.
- Почему тогда ты не остаешься там? С людьми?
На это Штов тоже не ответил. Хотя Клавус легко мог догадаться сам: внезапное исчезновение во время речи было куда зрелищнее, чем ожидаемый уход в конце торжества.
Все четыре часа, до самого заката они просидели молча. Когда оставалось около получаса, а количество выпитого спиртного превысило разумные пределы, Штов вдруг сказал:
- Ты мне никогда не нравился. Но ты неплохой человек.
Клавус поднял на него мутные глаза. Как ни странно, спиртное вовсе не усилило его неприязнь к Штову. И даже как-то ослабило.
- Ты доставляешь мне много хлопот, - только и сказал он.
- Раз в год. Зато приношу разнообразие.
- И неудобные вопросы.
Они снова замолчали.
Клавус порывался время от времени начать разговор. Но всякий раз натыкался на мрачный взгляд трактирщика и умолкал, не начав. Штов начал бледнеть неожиданно и резко. Две секунды спустя он почти полностью слился с окружающим воздухом.
- Теперь спрашивай, - это был трактирщик.
- А ты кто? - послушно спросил Клавус. - Я тебя не знаю.
- Я тебя тоже. Вот и познакомились.
С той стороны, где был Штов, раздалось многозначительное фырканье.
- Он пробудет здесь еще минут двадцать, - нехотя пояснил трактирщик. - У него есть на это право.
- Зачем? - Клавус задал, наконец, мучающий его уже пять лет вопрос.
Трактирщик пожал плечами.
- А почему вы не закрыли дверь?
И на этот вопрос ответ был тот же. Клавус начал понимать этот принцип общения.
- Хочешь знать еще что-нибудь? - с неугасающим ехидством спросил Штов.
- Что было раньше: курица или яйцо? - раздраженно брякнул Клавус.
- Яйцо, - все также невозмутимо ответил трактирщик, - хотя на этот счет существуют разные мнения.
Он вдруг встал и вышел. Дверь, закрываясь за ним, раздраженно хлопнула.
- Он никогда не прощается, - заметил Штов. Его голос стал глуше и тише.
- И не отвечает на вопросы?
- Смотря, что спрашивать.
Он исчез вдруг. А трактир также вдруг наполнился людьми. Клавус обнаружил, что сидит за столиком с двумя мужчинами, ни один из которых ни капли не напоминал ни трактирщика, ни Штова.
- Эй, - сказал один из них, - ты живой? Эк тебя прихватило-то с одной-то чарки.
- Что? - Клавус поспешно прикрыл удивление вопросом.
- Я говорю, выпил чарку и тут же остолбенел. Ежели б не дышал - решили б, что помер.
- Какой сегодня день? - рассеяно спросил Клавус.
Мужчины обменялись взглядами.
- Жрец, ты чего это? Пятница сегодня. Неделя прошла с похорон.
- Похорон Штова? - уточнил Клавус. Он не был уверен относительно реальностей своего нового окружения
- Ну да.
Клавус, не прощаясь, вышел на улицу. На улице было темно и шел дождь. Клавус не очень отчетливо понимал, каким образом между его последним разговором со Штовом и этим вечером успела пройти неделя. Но его это почему-то даже не очень удивляло. Его теперь вообще было сложно удивить.
До следующего воскрешения Штова оставался почти целый год. А значит еще целый год можно было жить почти спокойно. И хорошенько подумать о том, что спросить у трактирщика.
-
-
20.02.2011 в 00:14-
-
20.02.2011 в 00:19Я старалась
-
-
20.02.2011 в 14:43-
-
20.02.2011 в 15:21-
-
21.02.2011 в 14:54-
-
21.02.2011 в 17:35-
-
21.02.2011 в 21:35trulyalyana, аффтар смущен и благодарен